Перейти к содержанию
Alone_Wolf_NRR

Дикие карты Атлантиды(Dark Mirror)

Рекомендуемые сообщения

Пролог.

Atlantida.jpg

Туда, где светят мёртвые звёзды

Существует больше, чем блох на небесном псе, версий, откуда взялась Атлантида, которая не просто когда-то затонувший, но порой выныривающий из недр океана остров, но целый мир, в котором особая вечность, иначе течёт время, и вроде бы никто и никогда там не умирал на совсем.

Такие миры тоже есть, сотканные в противовес мирам, где всё превращается в прах и многие, поднятые из праха, лишены души, этакие големы, которые выполняют свою функцию, лишенные самосознания, питающиеся лишь энергией тех, кто их сотворил и действующие по волшебным указателям.

Такие миры, где всё живое вышло из праха и обращается в прах, созданы от отчаяния.

Мир Атлантиды возник раньше. Мир Атлантиды был сотворен ради любви.

Это историю помнят его первые обитатели – дворфы. Дворфы – это жители сердца Атлантиды, они вышли однажды из того, что сами называют Око Времени. По одним сказаниям само Око – это отражение взгляда Творца, в котором была безусловная любовь к своему творению. Мало кто соглашался с этим доводом после, когда миновало время. После это опошлили. Но не навсегда. Потому что в Атлантиде ничего не проходит бесследно и ничто и никто не уходит насовсем и не умирает навсегда. Атлантида, в сущности, была бета-версией других миров. Остальные – копии. Атлантида всегда была, есть и будет тем, что называют жизнью.

Дворфов сквозь око времени принесло волшебное существо. Имя ему – Дракон Памяти. Он нёс в себе память о том, что бывает потом. Поэтому он всегда печален. Говорят, что однажды случится чудо, которое сотворят жители Атлантиды, и он исполнится радостью. И Атлантида вновь вернется к началу.

Дворфы были первыми и остались самыми искусными ремесленниками. Их мастерство спасало жителей Атлантиды, когда она погружалось на дно океана. Их смекалка и особая магия сберегла Сердце Атлантиды от затопления. Кто-то уплыл к другим берегам. Кто-то остался. И чтобы те, кто уплыл на кораблях искать другие земли, смогли вернуться, дворфы сковали особые перстни. По ним и тайным знакам блудные дети Атлантиды научились распознавать друг друга. И находить дорогу домой. Существует немало путей, но все они зиждятся на двух нерушимых основах: жители Атлантиды – бессмертны, и жители Атлантиды всегда возвращаются домой.

Для тех, кто вернулся домой, дворфы выстроили Город Снов. В него попадают, когда очень нужно найти себя. Это особый город, об устройстве которого ведают лишь дворфы и мало кому открывают его секрет. Только тем, кто им по-настоящему, а не вежливо нравится.

Если выйти из Города Снов и пройти по Мосту через Время, попадешь в Зачарованный Лес. Лес тот особый. И его тайну хранят совсем другие существа. И они тоже мало кому выдают эту тайну. Лишь тем, кого они любят по-настоящему, а не вскользь.

У Атлантиды есть Нижний мир. Там светят мёртвые звёзды и туда падают те, кто потерялся на пути домой. Там же стоит Город Потерянных Душ, чьи тайны тоже будут раскрыты. И там оплакивает их Дракон Памяти. Когда приходит время, души вспоминают себя и по реке из слёз Дракона плывут к Гавани. А оттуда уже по главному мосту попадают в Город Снов.

Ходит много легенд о том, какая она – Атлантида. Но все они сходятся на том, что Атлантида – изначальна и бессмертна.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Дружба с мёртвыми мальчиками до добра не доводит. Это фея Динь-динь знала ещё с момента,  когда осознала себя феей. Её угораздило родиться на острове, куда попадают потерявшиеся дети. Которых не найдут, если они сами не захотят вернуться домой. Те, кто не хочет, остаётся на острове мёртвым внутри и тем ещё засранцем снаружи. Некоторые выбиваются в лидеры, находят живущего по-соседству в сырой пещере Повелителя Мух и окончательно свихиваются. Повелитель Мух любит возлежать на головах, ритуально отрубленных и становиться бессмертными посредством жертвенной крови. Он учит охоте на живых, учит высасывать из них души вместе с кровью, взамен ему полагаются головы жертв. С каждой жертвой растёт и мощь охотника. И его жадность. Если душ и крови накапливается много, мальчик начинает беспощадно взрослеть. Покровительствовать такому одна морока, приходится баюкать его волшебным порошком, замедляя рост и взросление. От этого мальчик становится злобным. А порошок начинает действовать не так, как хотелось бы. Задерживать рост, читай, взросление, до бесконечности, не получится. На выходе получается юноша с душой сумасшедшего мёртвого мальчика и чужими душами внутри. Такие юноши очень красивы и безжалостны. Особенно к покровителям,  которые не хотят, чтобы они росли. Такие юноши плохо различают свой голод и похоть, смешав одно с другим, и начинают охоту на тех, от кого совсем не стоит хотеть чего-то извращенного. Они начинают охоту на Ангелов. А что собственно ожидать от тех, кто таскает головы Повелителю Мух и мешает порошок с недетскими зельями?

Питер Пэн был единственной страстью феи Динь-динь с того момента,  как она осознала себя как фею. И эта страсть обернулась одержимостью, которая сожрала её, как фею, потому что использовать волшебный порошок не по назначению нельзя. Особенно,  когда рядом обосновался Повелитель Мух. И когда на острове случаются Ангелы.

Фея Динь-динь лежала в луже собственной крови, избитая и счастливая, ведь порошок ещё действовал. Скоро он отпустит, и она осознает себя одной из голов в сырой пещере Повелителя Мух.  Такое бывает, когда мёртвый мальчик всё-таки повзрослел, а вот себя так и не вспомнил. Ещё одна мёртвая фея в сыром и безвыходном Нигде.

Фея Динь-динь знала, что Питер уже не придёт. Её душа была последней каплей. Мёртвый мальчик вырос и обратился в зверя. Свободного от чар, одержимость теми, чей свет его привлёк,  а полёт заворожил. Он сбросил своё детское имя Питер и назвался Дином. И покинул остров. Сквозь пространство и небо, перевернувшееся вверх тормашками.

Он проснулся на крыше Города Потерянных Душ, где в небе светят лишь мёртвые,  как его сны, звезды. Где-то там порою случался его Ангел. Когда приходил забрать кого-то обратно в мир живых.

Глава 2. Никогда такого не было, и вот опять!

У любой реальности есть теневая сторона. У любого мира есть близнец. Кто-то считает, что тёмная сторона складывается из небывшихся судеб, из непрозвучавшего, из того, что было либо убито, либо забыто, либо всё вместе взятое. Так или иначе, тёмная сторона – это близнец изначального, в котором что-то пошло не так. Что-то – это разрушение.

У Атлантиды – мира, где никто никогда не умирает, не уходит насовсем, и куда возвращаются, такой близнец есть. Имя ему – Неверленд. Тот самый, известный по многих сказкам остров, где живут мёртвые. И откуда, в сущности, можно вернуться в жизнь. 

Когда жители Атлантиды решают вернуться домой, они порой путают Атлантиду с Неверлендом. Так случилось и с Аромором Ваганто, когда он осознал себя и решил вернуться к источнику. Он, так и полагается опытному страннику, шёл по небесной карте. По звёздам. По маякам. И в этом странствии заплутал. У Неверленда тоже есть и маяк, светящий холодным светом, и свои звёзды в том же небе. И отличить путеводные нити на карте небесной не всегда удаётся сразу.

Аромор Ваганто вёл свой корабль несколько по наитию. Долгие странствия по иным мирам привели к тому, что он уже не всегда мог отличить, где свет, а где тьма, а где проход и проход куда именно. Его корабль скользнул в портал. Вдали он увидел остров. И свет маяка. И повел свой корабль на этот свет. Если бы Аромор Ваганто не был так глубоко погружен в тёмные искусства, если бы его корабль не питался прахом так долго, он бы заметил, что с другой стороны тоже есть остров. И там тоже светит маяк. Живым светом. Но к тому времени, как Аромор Ваганто оказался на границе между мирами, он слишком устал и повёл свой корабль на тот свет, к которому привык. На мёртвый свет.

Аромор сошел на берег, как ему казалось, Атлантиды. Какой-то странной, искаженной Атлантиды. Потому что в ней было что-то ненастоящее. Фальшивое. Вроде тот же порт, но явно нуждающийся в починке. Аромор скривился. Ибо прежде всего он был дворфом. А дворфы – искусные ремесленники. Дворфы знают толк в камне. Дворфы ведают секреты земли и в них и в их деяниях особая магия, которая хранит то, что они сотворили. Всё, что создано дворфами – не может разрушаться, потому что в их делах – Вечность. Аромор насторожился. Если порт разрушен, значит магия дворфов развеяна по ветру. Он видел такое во многих мирах. Но не в Атлантиде. А значит это не Атлантида. 

Из раздумий его вырвало странное на первый взгляд событие. Из тумана вышли странные дети. Аромора больше даже заинтересовали не сами дети – ну покажите ребенка, который не любит гулять в порту в поисках приключений – а сам туман. Знакомый туман. Аромор не зря посвятил столько времени изучению тёмных материй. Этот туман он узнал сразу. А вернее – его состав. Частицы. Мёртвая вода. Холодные воды Реки Слёз. А вернее одного из её ответвлений. 

– Ну здравствуй, Неверленд, – усмехнулся, хотя ничего веселого он в этом не находил, Аромор. – Давно я сюда не заходил.

Дети с интересом рассматривали его и перешептывались. Для них он был потрясением уже потому, что был взрослым. Взрослых они давно не видели. Они про них забыли. Где-то на краю сознания порой всплывало, что за пределами их острова они есть, что кого-то они называли папой, кого-то мамой, кого-то учителем, кого-то любили, от кого-то убегали, а порой те, кого они любили, оказывались теми, от кого они убегали. И понять, кто перед тобой: друг или враг не так-то просто. От Аромора исходила какая-то особая сила и мощь. Дети сочли, что он может быть для них опасен. И одновременно – полезен. И контрапунктом, что он – Чужак. А Чужак скорее враг, чем друг. Он всё испортит. 

– Да вы не бойтесь, я сегодня добрый. Живите, – ляпнул Аромор, наблюдая за тем, как меняются в лице дети.

От этих слов детям стало страшно. Особенно от слова «живите». Они не совсем помнили, что это такое. Чем дольше пребываешь в Неверленде, тем больше забываешь, что такое жизнь. Дети Неверленда привыкли просто быть. Детьми. Неизменными. Они застряли в этом состоянии, как диковинные бабочки в янтаре. 

В миг, когда Аромор осознал, куда он привел свой корабль, но тщетно пытался вспомнить, зачем, Суна Флугенхава расправила крылья и полетела на свет мёртвых звёзд. Основное предназначение рода Флугенхава было возвращение в Атлантиду тех, кто заблудился в страшных снах её копий. Следом за ней полетела и её Стая. Не вся. Кто-то остался на границе между мирами. Кто-то страховал. Кто-то готов был подхватить. Так действует Стая. Не оставляет в одиночестве. И не даёт упасть. Стая поддерживает связь всегда. 

Суна Флугенхава кружила над Неверлендом. Она видела знакомый корабль. Различила силуэт Аромора и искаженные тени мёртвых детей, забывших дорогу домой. Она хотела было спуститься, чтобы вернуть на корабль и Аромора, и детей, отправить в новое плавание, в жизнь, но…

– Остановись. Не надо снижаться.

Она узнала голос Креинто Флугенхава сразу. Глава Рода. Старший. Тот, кому можно верить.

– Но они же…

– Ты их не вытащишь, если рухнешь туда. Они уже там. Они сами должны сесть на корабль и плыть.

– Они забыли. Им надо вспомнить.

– Таково их решение. Покружи над Неверлендом, но не снижайся. Смотри и запоминай. Что ты видишь.

Суна Флугенхава всмотрелась в остров. Под её взглядом туман рассеялся. В Неверленде души не хранили, в них вцеплялись феи. Феям не нужно было, чтобы дети росли, им нужно было, чтобы дети оставались детьми, были рядом, играли, и не обладали своей волей. Самосознанием. Свободой выбора. Свободой воли. Дети для фей Неверленда были игрушками. 

– Остров отравлен, Креинто. Он отравлен магией злых фей.

– Не злых, – поправил Старший. – Глубоко несчастных. Но… они это выбрали сами.

– Аромор на острове и вдыхает этот яд.

– Аромор достаточно силен и мудр, чтобы понять, что происходит. Возвращайся на границу, ты уже устала.

– Но как же…

– Никак. Если ты спустишься, ты наглотаешься этого яда. И станешь мертвой за компанию. Я против.

– То есть у меня сейчас только два пути? Либо вниз и умереть вместе с ними, либо бросить их?

– Да. Они сами должны понять, сами сделать выбор. Лети обратно. Сейчас!

Порой приказ Старшего, в один миг кажущийся жестокостью, в контексте реальности оказывается мудростью. Суна Флугенхава знала это. Она набрала высоту и полетела обратно к границе. 

В миг, когда Суна Флугенхава устремилась в Атлантиду обратно, приняв мудрость Старшего и его Свет, созвучный с её собственным, Аромор Ваганто увидел, как по небу пронеслась звезда. И свет этой звезды был живым. Дети тоже увидели этот свет и… что-то вспомнили.

Но свет увидели не только они. 

– Ну здравствуй, Аромор, – злой голос феи больно резанул слух. – Ты чего здесь забыл?

Она стояла возле причала. Потускневшая от времени и тайной злобы. Изъеденная изнутри собственными демонами. 

– Не чего, Динь-динь. Кого. Ребенка, – просто ответил Аромор. – А вернее – детей. Которым ты не даешь вырасти. Которым мешаешь вернуться домой.

– Ты не посмеешь! – в руках феи появился волшебный порошок. – Ты не посмеешь забрать их!

Кривая, искаженная болезненная магия. Странное действие порошка, предназначенного для того, чтобы притупить боль. И забыться. Уснуть и видеть красивые сны. Где всё можно, откуда не надо уходить. Потому что там, за границей…

Аромор вспомнил живой свет и стряхнул оцепенение. Он обратился к маленькому мальчику, который осторожно подошел к нему ближе всех:

– Кто ты?

– Я – маленький котёнок, меня можно выкинуть в окно.

«И что мне делать? – мысленная речь, которая часто используется жителями Атлантиды, далась внезапно легко и просто. – Что говорить, Суна? Я не уверен. Говори за меня».

– Котят нельзя выбрасывать в окно. Это неправильно. Это жестоко. Это раз. Ты не котенок, ты – ребенок. Тебя тоже нельзя выбрасывать в окно. Это два. Кто выкинул котенка в окно: ты?

– Я… или нет? – мальчик задумался.

«Суна, он этого не делал, – Аромор вглядывался в ребенка всё внимательнее. – У него был котенок, которого выбросили в окно, чтобы сделать больно. Чтобы сломать волю».

– Кто убил котенка, чтобы сделать больно тебе?

– Он сам! – ярость вмешавшейся феи была плотной, густой, как кипящая смола. – Он выкинул его в окно. Он злобный мерзкий мальчишка. Он натворил дел и сбежал. Ему стыдно! Ему должно быть стыдно! Он виноват! Во всём! И он останется здесь! Там ему нечего делать! А здесь он умеет летать. Как котенок. Которого выбросил в окно, чтобы посмотреть, что из этого будет. Здесь можно выкидывать котят из окна, Аромор. Здесь можно!

– Потому что жизни здесь нет, – спокойно ответил Аромор. Внутри его сердца вновь разгорался изначальный свет. – Здесь только стыд, вина, горечь и всё по кругу. Здесь можно выбрасывать друг друга в окно, потому что все мертвы.

– Но я… живой, – заговорил мальчик. – Я хочу домой.

– Ты останешься, котенок! – припечатала фея. – Там ты никто! Ты там не нужен!

Лопнул мешок с волшебным порошком и облаком полетел в сторону Аромора. И тут случилось чудо: ветер вернул облако обратно.

– Как тебя зовут, мальчик? – Аромор понимал, что времени мало. Что пора убираться с этого острова. Кто сможет – уйдет вместе с ним. Кто нет – в другой раз. Таково решение Флугенхава. Стая знает, сколько нужно чудес, чтобы исцелить. Стая знает, что не всем они нужны. Порой род Ваганто об этом забывал и больше жаждал чудес, чем того, ради чего их творили. Но иногда они вспоминали и…

– Как тебя зовут?

– Мастро. Мастро Ваганто. Можно я уйду с тобой?

– Можно.

Мастро Ваганто осторожно взял за руку Старшего рода своего и пошел вместе с ним. Они не оглядывались. Те, кто захочет жить, сумеют различить живое и мертвое. Не всех возможно спасти.

Неверленд остался позади. Корабль отплыл.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 3 Враг навсегда остаётся врагом…

В поисках Атлантиды никогда не знаешь, куда тебя занесёт. Потому что в пути выясняется, что далеко не все хотят, чтобы ты вернулся к себе настоящему, стал собой, а не игрушкой в руках… и вовсе не судьбы. 

Когда Арамор Ваганто забрал с собой одного из потерявшихся сыновей своего рода, в Неверленде произошло странное. Вернее даже закономерное. Ярость. Источником ярости был тот, кого порой называют Повелителем Мух. Он же Старший Неверленда. А отнюдь не фея Динь-динь, выученно покорная воли его. Повелитель Мух любил и ненавидел жителей Атлантиды. Они были в своей вечности живы. Он в своей вечности был мертв. Повелитель Мух питался мертвыми. Прахом. Гниением. Такова была его природа. Если вдуматься, поедание гниющих душ и падали и было формой продления его не-жизни. Он просто не мог иначе. Таким он придумал самого себя. В сущности, Повелитель Мух поддерживал баланс во Вселенной, поедая то, что мертво. Как мухи слетаются на то, что гниет и питаются этим. Повелитель Мух являлся противовесом, чтобы удержать вращение Вселенной и не дать ей упасть. 

Альфа и Омега. Идея Атлантиды была Альфой. Сбывшаяся Атлантида — Бетой. Неверленд – Омегой. И в этом безумном хороводе так просто слететь с правильной орбиты, провалиться куда-то не туда. 

Будучи вечно голодным, Повелитель Мух хотел сожрать всех, чтобы отомстить за свою мёртвую природу. Смертность, а вернее – программа смерти – то, что заложено в телах. И нередко переходит и в души. Ошибка кода. Не все души бессмертны. Так считал Повелитель Мух. Бессмертие можно отменить. И он учился отменять бессмертие, чтобы всегда было, что есть. Он сам был мертворожденным. С встроенной ошибкой. Его проще было удалить, чем исправить. И его в общем-то и удалили. При создании Альфа версии. Сбросили в корзину, сделали пару пометок и продолжили создание миров дальше. А он выжил. И не выжил. Он создал Неверленд – этакую урну для мусорных идей, вирусов, всего, что может уничтожить. Он сам стал этой мусорной гниющей идеей, вирусом… и воплотился. Когда сбылась Атлантида, Страшие прописали его существование, как то, что есть, таким, какое есть, и как сделать так, чтобы оно не убивало. Признание, что даже вирусы имеют право на существование и сделало Атлантиду живой в своем бессмертии. В Альфа версии было только бессмертие и идеи. В бета-версии – жизнь. А Омега… Она мстила Альфа-версии за то, что так создала её максимально ущербной. И найдя силу в ущербности, Повелитель Мух объявил войну всему живому. Он научился растягивать удовольствие, играть со своими жертвами. Он научился создавать изначально битых существ, способных только зачаровывать и убивать. Причудливых пауков, фей-крёстных для растоптанных мальчиков и избитых девочек. Сперва они гипнотизировали свою добычу, пеленали в причудливую паутину особых чар, впрыскивали дурман, делая их и без того ослабленные тела и души мягкими. Маринованными. Готовыми к употреблению. Для Повелителя Мух и его чудовищных порождений живые души были едой. Их терзал голод и жажда крови. Они любили играть со своими жертвами. Наслаждаться их болью и агонией. 

Он был достаточно силён и полон своей ярости, чтобы проснуться. Чтобы покарать своих порождений, обречь их на муки, снова и снова. Первой пала фея Динь-динь. Её избитое израненное тело испустило последний дух в его пещере. Мрачном храме. Напоминаем о том, что бывает с теми, кто не справляется со своей задачей. Его забивают насмерть и скармливают Повелителю Мух. Они становятся жертвами. Потом Повелитель Мух задумался. Он не любил, когда его еда уходила из паутины. Тем более, что голод требовал, чтобы еда была всегда. Он осмотрел свой остров посредством своих лишенных разума фамильяров – мух. И увидел. Заблудшую душу. Он позвал её голосом матери. Таким, какой она всегда хотела слышать. Он позвал её голосом отца. Который никогда не звучал в её голове. Он позвал её особыми соблазными. И она, не знавшая иной причастности, пошла на зов. В мрачную пещеру, где всё так уродливо и воняет гниющей плотью. Где головы феи гниют на каменных колоннах и глаза их светятся. И голоса, голоса, голоса…

– Ты пришла, радость моя, – сказал Повелитель Мух. – Моя милая принцесса, которая заблудилась. Моя нежная сирота. Такая юная, такая утраченная. Моя драгоценность.

Израненная потерянная душа замерла и… стала обрастать плотью. Она обратилась в мертвую девушку. Красивую. Услышала голос собственной плоти.

– Ты особенная, радость моя. Ты лучшая и сильнейшая. В тебе есть особая сила. Сила, который ты сможешь спасать и уничтожать. Спасать любимых и карать врагов. Ты всё сможешь. Если пустишь меня в себя.

Мертвая девушка завороженно сделала шаг. Она видела вовсе не чудовище, она видела волшебное существо. Она видела спасителя. И верила ему, открылась ему. Целиком. И Повелитель Мух вошел в неё. И наполнил какой-то страшной болью. Ей казалось, что сейчас её разорвет, она истекала болью, кровью и каким-то восторгом. Истерзанная, она была любима. И она умоляла продолжать эту боль, не останавливаться, она почувствовала себя живой. 

А потом он отбросил её тело за порог храма своего. И обрел истинный облик. 

– Ты чудовище! – заорала мертвая девушка. – Я ненавижу тебя!

И возненавидела себя снова. Она ринулась в пещеру с единственной целью – уничтожить того, кто испил её и выбросил вон. И не нашла никого.

– Он ушёл из этих мест, Лоли, – такой забытый голос матери.

Лоли, а теперь её звали так, оглянулась. И увидела… Окровавленную мать, фею Динь-динь.

– Но он вернется и снова убьёт нас. Ты же на себе знаешь, как он это делает. И… мы впустим его… снова.

– Нет! Я найду его сама и уничтожу! Мам, ты только держись! Ты только не умирай снова! Я уничтожу его! Я смогу!

И Лоли выбежала из пещеры, полная решимости расквитаться со своим врагом. Она бежала в порт, откуда отплыл корабль, на котором в другой мир отправился её враг. Аромор Ваганто. Лоли была уверена, что это он.

Она нашла и свой корабль, и тех, кому тоже было что сказать и за что отомстить Повелителю Мух. Черный Корабль. Они назвали его Возмездием. И, вооружившись всем ядом, они устремились в погоню. 

В глубине пещеры раздался желчный смех. Повелитель Мух вышел из-за алтаря и с любопытством смотрел вслед отплывшему кораблю. У его ног в смертельном кайфе лежала фея Динь-динь. Избитая и счастливая. Он наступил на её руку, с наслаждением впитал её стон. И вышел из пещеры. Корабли почти уже скрылись вдали. 

– Конец близок, – удовлетворенно сказал Повелитель Мух. – Настает время Неверленда. Когда Атлантида уходит под воду, Неверленд процветает здесь, на Земле.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 4 Счастье для всех и смерть на закуску

Пролетая мимо своих миров, убегая от собственной кармы, важно помнить, что миры как раз твои, а карму мог наколдовать кто-то ещё. Это Аромор Ваганто вспомнил очень вовремя, когда обернувшись к закату, заметил вдалеке Чёрный Корабль.

– Папа, а кто это? – вырвал его из размышлений Мастро.

Он с первого шага на палубу корабля, который они совместно нарекли «Пегасом», потому что как ещё назвать то, что может пересечь любые пространства, стал звать Аромора отцом, а после и вовсе по-детски, по-наивному – папой. Аромора это более чем устраивало. Младший рода для Старшего всё равно, что сын. Так он признал и запечатлел свою ответственность перед ним, родом и Атлантидой.

– Те, кто нас нарекает врагами, – просто ответил Аромор. – Те, кому наше существование вне всепожирающего мира Повелителя Мух покоя не дает. Те, для кого мы еда. Те, кто питается нашей болью, страданиями, телами. Это мёртвые.

Мастро Ваганто поморщился. Он вроде как и сам одно время был мёртвым, но ведь сумел воскреснуть.

– Ты не был мёртвым, Мастро из рода Ваганто.

Она всё-таки прилетела. Суна Флугенхава. Она приземлилась на палубу корабля, сложила крылья и улыбнулась.

– Привет, – мальчик был смущен.

Он очень смутно помнил Крылатых, особенно род Флугенхава, которые крайне редко выходили из своего Зачарованного Леса. Говорили, что род Флугенхава как раз те, кто умеют переписывать историю мира так, чтобы всё шло так, как надо и хранили бессмертное сердце Атлантиды. Они практически не вмешивались в дела других родов и рас. Таково было их предназначение. Хранители и летописцы. Знающие и ведающие Слово.

– Ты всё-таки здесь, – улыбнулся Аромор Ваганто. – Знаешь, я уже почти не верил, что увижу тебя раньше, чем вернусь в Атлантиду. Я же проклятый Неверлендом. К таким Флугенхава любви не питают.

– К Неверленду? Исключительно сочувствие. Мало кто выбирает, кем случиться, Аромор. Но каждый выбирает, как ему с этим жить. Повелитель Мух сам это выбрал. Он сам себе проклятие и сам себе палач. Его проклятие не значит ничего, как только ты вспомнишь, что это его собственные страшные сны о мире. Его. Не твои. И не твои, Мастро Ваганто. Вас просто занесло в чужой кошмар. И пора отсюда уже выбираться.

Мастро замялся и опустил глаза. Ветер усилился. «Пегас» стремительной птицей устремился к востоку, на свидание с утренней зарёй. Там скрывался проход между снами. Между мирами. Где-то там была Атлантида.

– Фея Динь-динь говорила, что я мерзкий, жестокий и капризный. И вечно голодный и жадный. Я не нужен там. В Атлантиде. Я не нужен нигде, кроме как в Неверленде, где можно быть жестоким, мерзким и капризным. Где все едят друг друга, где Повелитель Мух переваривает твою душу, а потом ты появляешься снова. Куда попадают очень плохие дети, которые больше нигде не нужны.

Аромор Ваганта негромко выругался. В такие моменты ему очень сложно было сострадать этой мёртвой фее дохлого острова. Хотя, конечно, она не выбирала, кем родиться.

Суна Флугенхава обняла Мастро и погладила по голове.

– Ты просто устал и потерялся. От усталости мы плачем, злимся и криком боли пытаемся вернуть себе покой. Если рядом мудрый – он успокоит тебя, даст еду, убаюкает, будет рядом. Даже такого. Просто рядом с тобой не случилось вовремя Старшего, который тебя бережёт. Потому ты и потерялся.

– Теперь нашёлся, – прошептал Мастро и улыбнулся. – А что потом?

– А потом ты вырастешь и сам станешь мудрым. И будешь хранить тех, кто младше и слабее. Будешь заботиться о тех, кто рядом. О своем роде. Своей Стае.

– Стае? – удивился Мастро.

– Суна из рода Флугенхава. Они свой род называют Крылатой Стаей, – пояснил Аромор.

– А эти? – Мастро встревоженно посмотрел на мчащийся по их следам Чёрный Корабль. Суна вздохнула и обняла ребёнка. Она не знала, как объяснить маленькому мальчику, что в иных мирах, построенных на не-любви, жизнь обращается в смерть, нежность в жестокость, бережность в тиски…

– А это некроз, – отрезал Аромор. – Мертвая материя на теле мироздания. Исцелить не получится. Только ампутировать. И, в сущности, Повелителя Мух как раз и ампутировали. И наше сожаление о нём и Неверленде не более, чем фантомная боль от ампутированной к примеру ноги. Её уже нет, а нам кажется, что она ещё есть. Нельзя пристроить назад то, что сгнило и своим ядом отравляло остальное тело мира. Только отрезать и утилизировать.

«Он прав, Суна, – подтвердил Креинто Флугенхава. – Он сам всё вспомнил и всё понял. Неверленд – не более чем фантомная боль. Морок. Сбой механизма. Дай им самим дальше пройти свой путь в Атлантиду обратно. Ты уже устала. Тебе пора».

Суна Флугенхава расправила крылья.

– Уже улетаешь? – грустно улыбнулся Аромор. – Мне пора.

– А нам? – вмешался Мастро.

– А вы летите за мной. И… не смотрите назад. Там нет ничего, что стоило бы нести с собой. Там. Никого. Нет.

– Только вперёд, – согласился Аромор.

– За тобой. В Атлантиду. Обратно, – подтвердил Мастро.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 5 Лети, мой дракон!

Они летели по небу на своих собственных крыльях прямо в закат. Вслед за солнцем, за крылатыми своими хранителями, следуя своей судьбе, научившись читать небесные знаки снова. Величие неба, которого хватит на всех, оставив задыхаться в квадрате душного чулана тех, кто в принципе не может ни летать, ни жить, растворив во вчерашнем вине страшные сны, они парили над бездной. Свободные от обстоятельств, которые едва не скрутили им крылья.

Вслед им устало смотрел тот, кого называют Арбитро Сортро. Он владел одной весьма занятной таверной, существующей сразу во всех мирах, в которую можно попасть тогда, когда пролетел мимо звёздного моста и очень хочешь найти его снова, прихватив с собой хоть вино, хоть горячий шоколад для местного чудовища, которое и не чудовище вовсе, а просто самая темная версия того, кто идёт обнимать свою судьбу, которую узнаешь не сразу. Та страшная искаженная версия, морок, сбой, опечатка в летописи бессмертия. То, от чего хочется бежать. Иногда предстает в виде уродливого тролля. И что победит – определяет вроде как судьбу.

Арбитро Сортро усмехнулся, глядя в закат. Улетевшие вслед за крылатой стаей драконы, ставшие частью этой стаи, мчащиеся в Атлантиду обратно многое поняли. Особенно насчёт победы. И того, что у нее часто вкус крови на губах. Но не всегда. Это скорее начало вкусовой гаммы. Мысли со вкусом крови, как же это вечно. Иногда этой крови хватает, чтобы утолить жажду тех, кто приходит вместе с этой кровью, болью, собирает прах отжившего и возвращается туда, где всё мертво. В Неверленд.

Каждый неоднократно попадал в таверну Арбитро Сортро. Каждый что-то впитал в себя, каждый вышел обновленным, оставив что-то для Неверленда, странный подарок, очередной злой сон Повелителю Мух, которому ни в таверне, ни на звёздном мосту просто нет места. Не все сразу осознают свой путь. А потому возвращаются снова. Не все угадывают сразу, за кем и с кем им лететь и куда. Так часто созерцал Арбитро Сортро, как камень прошлого, привычка, которая вовсе не судьба, тянет многих на дно, в Неверленд, прикидываясь любовью. Как часто тонули вместе те, кто по отдельности умел плавать, а то и вовсе летать. Арбитро Сортро наблюдал это так часто, что устал даже печалиться о них.

Вчерашние странники вошли в его таверну дворфами, а вышли драконами. Отец и сын. Их корабль остался в гавани, что в этом пространстве сложилась поблизости от таверны. «Пегас». Арбитро Сортро улыбнулся. Такая забавная пара. Взрослый мужественный дворф и юноша, готовый стать взрослым, но пока ещё наугад. Они попросились на ночлег, но ночи ждать не стали. Он неспешно вели беседу в дальнем углу таверны, лениво рассматривая входящих в гостеприимные двери. Таверна сама решает, кто и как в неё попадает. И что стоит гостям показать. Выбор напитков тоже имеет значения. Кто-то жаждет забвения, а получает в горячем вине терпкую истину, которая изжогой по утро напомнит, как опрометчиво забвение там, где стоило быть осознанию. Кто-то жаждет любовных утех. И получает игристый напиток, чтобы поутру вспомнить, что любовь, она немного не в жажде. Она в том, что в сердце. И похмельем сердце не лечится, и не одиночество с чужим складывает, а соединяет две безумные вселенные. Это не от бегства от себя в кого-то. Это то, что созвучно. На самом деле. Это не история буксира и груза. Это равнозначный полёт. Арбитро Сортро засмеялся, вспомнив, как всё чаще путники вспоминали об этом, понимая свою вчерашнюю любовь, которая и не любовь вовсе, а так – привычка, и предоставляли друг друга своей судьбе. Иногда с криками и слезами, иногда чопорно и деловито, иногда и вовсе каждый уходил в свой мир, в свою жизнь, оставив то, что столько копили за спиной. Взяв с собой то, что и правда стоило брать – себя. А прошлое скалилось им вслед… Но догнать не могло.

Там, за окном маячил скучным призраком Чёрный Корабль, залатанный кое-как чужими злыми мечтами, с штопанными оскоминой изживших себя лживых клятв парусами, со странной мёртвой девушкой Капитаном на палубе. Она вошла в дверь таверны вслед за дворфами и не нашла их. Потому что кто-то отменил бой. Отредактировал. Переписал ход событий так, чтобы Неверленд случился безвредным для тех, кто возвращается в Атлантиду. И Арбитро Сортро достал из кармана своего залатанного всеми мирами жилета тот самый лист из книги, где пишутся судьбы. Где определяют пути. И засмеялся.

Суна Флугенхава снова переиграла реальность с её удушливой безнадёжностью. Она перечеркнула карму, сделав её чем-то отдельным. Сбывшимся мёртвым. И ушедшем в Неверленд. Странный способ исцеления, но у рода Флугенхава изначально методы весьма специфичны. Они прежде всего Хранители Атлантиды. Им не по вкусу быть судьями. Они те, кто умеют заговорить и отменить самый страшный приговор, который иные жители Атлантиды от отчаяния и больше ни во что на краткий миг не веря, выносят самим себе. Другое дело, что зовут за собой они далеко не всех.

Арбитро Сортро вздохнул. Креинто Флугенхава в этом смысле частенько был мудр и при этом жесток к тем, кого звать не стоит. Прежде всего его заботил сам род Флугенхава. Он прежде всего хранил именно его. Он владел Словом, он знал, как наполнить силой, он сам был источником и силой. И он хранил и защищал свой род. И неохотно принимал кого-то ещё. А вот что Креинто Флугенхава умел идеально, так это вовремя утешить плачущих дочерей рода, удержать от того, чтобы вытягивать из пропасти тех, кого на самом деле стоит оставить в ней. Им и там нормально. Крылатые за бескрылыми не гоняются. У них свои пути, у тех, кто выбрал землю и зарылся в неё – свои. Стоит ли выкапывать и воскрешать тех, кому и при жизни удобно в собственноручно выстроенном склепе, где всё так знакомо? Стоит ли рассказывать им о других мирах, брать с собой, учить творить чудеса? Нет. Эти странствия, волшебство, чудеса и приключения – только для тех, кто готов лететь. Для тех, в ком есть изначальный свет. Для тех, кто горит. Таков был первый урок Креинто Флугенхава.

Стоит ли вразумлять тех, кто умеет летать о бессмысленности тащить с собой тех, кто на это неспособен? Тратить силы и волшебство на глупые эффекты? Тех, кто вместо любви выбирает почесание собственного эго, упиваясь тем, как его внутренний свет поедают те, в ком его нет? Стоит ли вправлять вывыхнутые души таких собратьев? Или сестёр? Стоит ли объяснять, что любовь – она о равных, а не о тех, кого приручили? Нет. Таков был второй урок Креинто Флугенхава.

Можно вбухать сколько угодно силы в того, кто согласился приручиться, а куда им деваться-то, но это не любовь. Это дрессировка. И результаты такой дрессировки, и гордость за результаты… Суна Флугенхава, осознав это, в очередной раз и переписала ещё одну страшную сказку, обратив её в сон и скормив Повелителю Мух. Она оставила несколько знаков для рода Ваганто, различить которые они могут лишь тогда, когда осознают себя и стряхнут оковы земли с крыльев, которые сами на время заключили в камень. Дворф, отказавшийся от выученной темницы из камня, где всё так привычно, несколько затхло, зато предсказуемо, превращается в… Дракона. Таков был урок Суны Флугенхава.

Крылатые ведут за собой лишь тех, кто способен за ними следовать. Частью Крылатой Стаи становятся тогда, когда обращаются в равных им. Не все. И достоин ли тот, кто видит их свет быть частью Стаи определяется его собственным выбором.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 6 Большой Песочный Замок

Есть события, которые звучат так громко, что разрушают отнюдь не хрупкую материю мироздания, расщепляют на частицы и на миг дают возможность их течение изменить. Поменять знак. Снять отрицание. Смыть скверное что-то. Реструктуризовать. Но тут важны два момента. Тот, кто перетасовывает течение временных событий должен ведать, что творит и зачем. И то, что он, а чаще на самом деле – она – творит, не должно нарушать закон свободы воли. Причём прежде всего собственной. Так получается, что то, что творящие реальности знают, и то, что они чувствуют – не всегда далеко одно и тоже.

У Суны Флугенхава был однажды младший названный брат. Не совсем уж кровь от крови, но род Плумита так же обитал в Зачарованном Лесу близ Реки слёз. Отличался тем, что любил из песка, раковин и щербатого жемчуга создавать потешные миры-истории, верить в них, потом отрицать, обращая в песок. Иногда их выдумки оказывались на какое-то время настолько крепкими, что на определенное время их выдумка им казалась даже реальностью. Так они оказывались запертыми внутри их собственной ловушки. Чаще всего их скрепляли детские мечты, помноженные на байки об успешной жизни. Не стоит отрицать, что в магии самообмана род Плумита преуспел настолько, что был едва ли не завсегдатаем Города Потерянных Душ, а в Неверленде от них уже шарахались, как от чумы. Потому что жрать прах, щедро перемешанный с песком не мог даже Повелитель Мух. Он им давился. Пока ругаясь на всех наречиях мертвые феи просеивали волшебный порошок, а Повелитель маялся с изжогой и не мог особо злодействовать, в очередной раз прозревшие представители рода Плумито вытаскивали из Неверленда потерявшихся детей. И спешно драпали с ними в Атлантиду.

Из всех представителей рода Плумито Марсо был самым невыносимым и несносным. Его самообман был заразным, а склонность к огромным песчаным наваждениям сильна. Когда-то его поручили заботам Суны Флугенхава. Она назвала его братом. Такова традиция рода. Марсо, в общем-то, не совсем это хотелось от Суны, но воля и магия Флугенхава изначально была зорче и сильнее любых иллюзий. Потом их пути разошлись, и разошлись по воле и решению Суны. Она сочла, что каждый сам находит дорогу в Атлантиду. Её не нравилось, когда её пытались заставить поверить в ворох заблуждений. Она знала эту игру. Игру бесконечную. И умела в неё играть куда лучше Марсо. О чём сам Марсо догадался позже, когда Суна уже улетела в небо, своей дорогой. А вот должок за Марсо остался. О чем он, хоть сотни иллюзий наколдуй, не забыл. Есть долги, которые не обнулишь. Они сами обнулят. А ещё Марсо знал, что вернуть этот долг можно только тогда, когда время придёт. И время пришло.

На берегу Озера Тайн у края воды он увидел Суну Флугенхава. Снова.

– Чего ты хочешь, Крылатая? – вопрос прозвучал небрежно, хотя Марсо внутри сжался от ужаса. Если он ошибся, и она не его ждала…

– Мне нужно, чтобы ты отменил одно событие. Которое произошло в Неверленде.

Марсо нахмурился.

– Это как-то связано с Аромором Ваганто?

– Скорее с его, скажем так, тенью.

– Дин? Он тоже Ваганто, только совсем потерявшийся? Ты хочешь, чтобы я отменил его превращение в зверя?

– Я хочу, чтобы порошок не подействовал и он осознал себя. Не утратил ясность мышления. Это как раз не нарушает законов правки мироздания.

– То есть ты хочешь, чтобы в Город Потерянных Душ влетел ясно сознающий себя Дракон. Дин – тень Ваганто. Тоже обратившийся в Дракона. И если сейчас этот Дракон мечется по закопушкам не очень помня, за кем он устремился, то осознав себя он поймёт, что ищет тебя? Ты рехнулась? Ни за что!

– За тобой долг, Марсо.

– Мне по гальке топором, честно. Я не буду этого делать!

– Может объяснишь, почему?

– Потому что он твой наречённый. И я знаю, что даже Креинто Флугенхава не в восторге от этого… обещания.

Суна вздохнула.

– Марсо, для младшего брата ты несколько странно реагируешь на мою жизнь. К тому же мне надо, чтобы Дин осознал себя и вернулся обратно в Атлантиду. Тень не может быть долго существовать без того, к кому она привязана, понимаешь? Они с ума сходят. А тот, чья тень спятила, сам оказывается заложником. Аромор Флугенхава не сможет попасть в Атлантиду, пока его безумная тень рыщет объятым чарами Неверленда драконом по Городу Потерянных Душ.

– Город Потерянных Душ вообще-то часть Атлантиды. Да, на краю, но тоже она. Пусть там сам и разбирается со своими безумными снами, тенями и дохлыми феями.

– Он зовет меня, Марсо. – Он тянет тебя на дно своей извращенной любовью, Суна, – в голосе Марсо почувствовалась сталь. – Став Драконом он не отменит никак своих дурных пристрастий. Пусть встретится с Аромором Ваганто на звёздном мосту. Давай я это натасую. Пусть будет так!

– Марсо, ты вообще знаешь, что есть звёздный мост?

– Я знаю, что ты в этом бою участвовать не будешь. Тебе в этом безумии вообще не место!

– Ты не можешь решать за меня, Марсо.

– Зато воспрепятствовать могу.

– Твоей власти нет надо мной. Я все твои иллюзии.

– А я не иллюзиями. Просто орка хромоголового ты на звёздном мосту в миг, когда Аромор Ваганто встретится со своей тенью и чудовищем Дином окажешься. Пусть сам разбирается со своим темным прошлым.

– Ты мне должен, Марсо, – вновь напомнила Суна. – И ты знаешь, что это за долг.

– А ещё я знаю, как его вернуть. И правило. Долг возвращается тому, у кого брал. А не третьим лицам. Суна не сразу заметила, что в её крылья набилась половина зачарованных песков.

– Ты – предатель!

– Вовсе нет. Вот пойди у тебя на поводу – был бы. Знаешь, почему ты сейчас обратилась ко мне? Потому что Креинто Флугенхава закрыл воздушные дороги к звёздному мосту именно на миг, когда Арамор там столкнется с Дином. Он должен разобраться с собой сам. И только в случае победы лететь с тобой рядом. А не спасённый тобой. Таково моё решение!

– Марсо, чего ты хочешь?

– В Атлантиду обратно.

– Ну и возвращался бы.

– Ну вот пока не могу.

– Почему?

– Потому что кто-то занят самоубийственными спасениями тех, кто должен осознать себя сам.

– Тебя это не касается! – Ну с учётом того, что ты ко мне обратилась с просьбой отменить часть чар Неверленда, всё-таки касается. Только это не те чары, которые я отменю.

– Ну и болтайся со своим долгом. Я ухожу.

– А вот именно это я как раз и отменю, Суна. Твой уход до времени.

Песчаный водоворот взвился к небесам.

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 7 Это ключ открывает потайную дверцу…

– … в то же время я сознавал, что не заслуживаю этой любви и этого понимания…

Аромор Ваганто сидел на звёздном мосту рядом со своей протрезвевшей внезапно тенью, который назвался Дином и исповедовался ему. Два дракона на звёздном мосту, пытающиеся понять, что же пошло в их странствиях не так.

– И за это было так стыдно, и в то же время… так сладко, – ухмыльнулся Дин. – Вечное метание от себя в какую-то свиноту и обратно.

– Ну да, так кстати Неверленд и появляется. Когда любовь пытаешься заслужить. Потому что ты вроде как кому-то должен быть удобным. Покорным чужой воле. Служить по всем законам карательной доброты.

Дин заржал. Когда-то они пошли разными путями и торжественно свихивались. Но судьба гораздо милосерднее, чем эпос о ней. И если они случились бессмертными, то никакие темные пути не остановят. Особенно, когда знаешь, за кем стоит лететь на самом деле. В этом и заключалась безусловная любовь и величайшая сила, из которой соткана Атлантида. Заслуживать любовь не надо. Она изначально есть.

– Как ты понял, что пора лететь и куда? – Дин знал ответ на этот вопрос. Но задать его стоило. Пути Света и Тени неисповедимы.

– Она прилетела ко мне во сне. И… я увидел жизнь. Настоящую. Она звала меня жизнью, которая всё-таки есть. Даже тогда, когда кажется, что её нет, что всё кончено. А ты?

– Да так же на самом деле. Провалился в кошмарный сон, падал, вроде летел, но камнем вниз. Эта дура Динь-динь ещё щедро колдовское пойло подносила. Орала, что умрёт, если я уйду. С голодухи, видимо. А я… услышал… её голос. И увидел свет. И понял, что в Неверленде жизни нет. Что меня просто жрут. А ещё я понял, что она в эту яму не полезет. И думать за меня не будет. И даже высоты не потеряет. Ну я и… очнулся. В голове внезапно ясно.

Ветер на звёздном мосту сметал пыль прошлого с крыльев двух Драконов, ставших вновь единым целым. Сильным, гармоничным. Где-то вдали в Неверленде началось землетрясение. Повелитель Мух ринулся к выходу и… запнулся о тело мертвой в очередной раз феи Динь-динь. Пространство менялось, Неверленд снова стал дрейфующим островом. В гаване намертво в песок врос Чёрный Корабль и Лоли бессильно смотрела, как все её мертворожденные мечты обращаются в прах. Она увидела истинный облик Повелителя Мух. Она увидела свою мертвую мать. Рожденная заранее мертвой с иллюзией жизни. И вот… Прахом рожденная обращается в прах. Еще один тоскливый призрак Неверленда. Из последних сил она позвала мёртвую фею по имени… Из последних сил фея позвала… И зов не достиг цели. Потонул в волшебном песке. Неверленд дрейфовал в Ничто. Снова.

Марсо Плумито удовлетворённо заржал. Такой расклад ему нравился. Так честнее. Прошлое обратилось в прах. Власти Неверленда больше нет. Чистый полёт. Свобода выбора. Мир, свободный от праха. Мир, в котором любовь не надо заслуживать. Мир, который любит тебя всем сердцем, а ты любишь его. Такой чуткий, немного нервный, но бесконечно добрый прекрасный мир. Где небо обнимает тебя с нежностью. Где есть Крылатая Стая, которая хранит друг друга. Где…

– Где никто никого не предавал, не умирал и никогда не уходил насовсем? – Суна Флугенхава привычно прочла мысли младшего братца.

– Источник, всё верно. Когда Неверленд уплывает в Ничто, все дороги ведут в Атлантиду. Полетели уже. Нас заждались.

Суна Флугенхава всё ещё сомневалась, стоит ли. В её руках появились ключи от небесных врат Атлантиды. Куда действительно стоит возвращаться. И куда опоздать невозможно. Ключи в мир идей. В мир, время над которым не властно. В мир идей? Она рассмеялась.

– Марсо, когда же ты осознаешь, что не можешь меня заморочить?

– А что я не так сказал?

– Мир идей – это Альфа. Там нас нет. Там только идеи. Там нет Атлантиды. Там только идея о ней. Точка отсчета. Атлантида – это там, где мы есть. Где хранит наши тайны Город Снов. Где вечно юн и прекрасен Зачарованный Лес. Там, где жизнь есть. Это бета, понимаешь. В мир идей мы поставляем мечты. В Атлантиде мы их делаем их осуществляем. Какой смысл сочинять вечно мечты, если голос и силу им не давать? Мариновать на закопушках сердца? В мире идей есть только идеи. Лишенные личности что ли. Мир Идей — это запрос во Вселенную.

– Погоди, но в некоторых сказаниях…

– И в твоих иллюзиях…

– Суна, вот зачем?

– Я не люблю, когда мне лгут. И пытаются заморочить. Я вижу сквозь иллюзии.

– То есть ты… знаешь, да?

– Знаю. Случается, что уж.

– И что теперь?

Суна улыбнулась и расправила крылья, стряхнув с них зачарованный песок.

– Лететь, конечно.

– В Атлантиду?

– Можно и туда. Главное, не в Неверленд. Ну его с его мертвечиной.

– Ну он если и всплывёт, то нескоро. – Марсо покраснел.

В этот миг в небе появился звёздный мост. Суна без лишних слов, не оглядываясь, устремилась к нему. Она знала, что те, кому суждено лететь рядом, последуют за ней и будут лететь вместе с ней. Остальное просто наваждение, которое точно пройдёт.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 8 Всё ради любви...

В Городе Потерянных Душ что-то изменилось. Чья-то новая тень проскользнула в это чистилище для растративших себя по мелочам, разбазарившим по заповедным кустам, в которых бесчисленные служки Повелителя Мух ждут свою добычу. Эта тень металась по главной площади в поисках волшебного фонтана. Если испить из него воды, а потом нырнуть в Реку Слёз и переплыть её – исполнится самое заветное желание. Так говорили они. Тень не помнила, кто именно эти «они» и с кем они говорили. Но в их словах было столько обещания, что хотелось им верить. Тень помнила, как раскрылись крылья, как блестели ярче звёзд глаза, как изящно они улетели в небо. Тень хотела лететь с ними, она скользила за ними по воде, она собрала пыль тысяч дорог, сходила с ума, ловила на постоялых дворах, как капли дождя, крохи их света и пила кровь тех, кто был достаточно беспечен, чтобы возжелать её. Иногда тень сворачивала совсем не туда. Однажды она попала даже в Неверленд и отведала мёртвой крови, обретя новую плоть и новую одержимость. Теперь тень уже не хотела лететь с «ними», она хотела отведать их крови, впиться клыками в эти совершенные крылья, наполнить океаном слёз «их» нездешние глаза, спеленать, захватить, обладать, навсегда запереть в своих владениях, изгнав из них этого нелепого Повелителя Мух с его дохлыми феями и испуганными обреченными детьми. Тень желала крылатых.

Флугенхава, Ваганто, Плумито… Тень смаковала даже звучание этих родов. Она всё больше погружалась в безумие. Когда Неверленд вновь ушел под воду, тени удалось вынырнуть в сточной канаве Города Потерянных Душ. Тени казалось, крылатые играют с ней в прятки. И она объявила войну не просто крылатам. Тень всей своей извращенной любовью, врагом, который будет повержен, назначила всю Атлантиду. Она так отличалась от них, была искорежена, уродлива, несчастна и безнадежно смертна без чужой крови – живой или мёртвой, что её одержимость бессмертными порвала материю на части и создала новый остров. Тень назвала этот остров Оплотом Пустоты. Она отстроила подземелья, она одурманила мастеров и те ковали особые цепи, способные удержать даже дракона. В это тень твердо верила. Она сотворила золотые клетки для Флугенхава. Она натворила зыбучих песков для Плумито. Она желала их свет. Она хотела почувствовать их души на вкус. Сперва тень действовала агрессивно и была откинута мощью родов. Потом научилась коварству и стала давить на жалость. Она обратилась в жалкую оборванку, умоляющую о помощи. Она каталась по земле, она кричала, что или крылатые останутся с ней в этой грязи, либо она умрёт. Она взывала к бессмертным, манила их, жадно поедая отблески их сострадания и любви и… её лживые мороки развеялись. Суна Флугенхава. Тень её ненавидела. Суна пролила свой изначальный свет волшебным ливнем и прибила грязь. И смыла обман… Развеяв морок. И тот, кого она так желала, стряхнул наваждение, увидел у тени глаза дохлой феи, бестолковой мухи, чего-то просто противного. И улетел. Дин Ваганто. Тень рода вновь воссоединился со своим светом, Аромором Ваганто, власти над которым у тени не было вовсе. Тень пробовала действовать иначе. Заморочить саму Суну стараниями мертвой дочери феи Динь-динь. Лоли казалась такой убедительной. Так отчаянно, веруя в свои заблуждения плела паутину лжи… И обратилась в прах. Креинто Флугенхава. Старший рода. Лоли готова была проклясть его, но не в силах мертвых детей Повелителя Мух даже сформулировать проклятие.

Тогда тень прибегла к последнему средству. Она пробралась в Город Потерянных Душ. Фонтана не было. Фонтан перенесли. Куда? Тень обозленно металась по Городу, пока не вышла на берег реки Слёз. Прямо у воды сиял золотом волшебный фонтан. И вода била из него радужными струями. Тень жадно припала к этому чуду. Она пила и пила, ощущая невероятную силу, она становилась всё больше, плотнее, она ощутила свою монументальность, величие. Она увидела, как над водой кружится та, чьё бессмертие она вновь возжелала больше всего. Разбежалась, прыгнула в стремительном прыжке и… камнем пошла ко дну. В последний миг до того, как стать ничем, раствориться, уйти насовсем в Неверленд ещё одним щербатым камнем, злобной статуей корявой старухи, она, давясь песком, осознала всё. И ничего. Прощения не будет. Войны не будет. Атлантида вечна.

– Марсо, это всё-таки жестоко, – вздохнула Суна Флугенхава, когда успокоились круги на воде.

– А она иначе не поняла бы. Она так и гонялась бы за тобой и другими крылатыми. Доброта и милосердие – это для своих хорошо, как и вся эта любовь. Но вот для этих, – Марсо небрежно кивнул в сторону реки. – Прости, но тут уже надо уметь убивать. Состраданием уродство не исцелишь. Прах любовью живым не сделаешь. Зато заморочить их можно. И за это мне, кстати, вообще не стыдно. Я знаю, что всё правильно сделал. Она бы иначе не унялась. А так… Ну какое-то время побыла даже счастливой. Если, конечно, это торжество одержимости и обжорство песком можно так называть.

– Странные же у тебя способы вернуть долг, Марсо.

– Действенные. Знаешь, если внимательно слушать, о чём говорит и о чём порой молчит Креинто Флугенхава, можно многому научиться. Ну я и научился.

– Чему же?

– Защищать. Своих. Пусть даже мои методы покажутся жестокими. Но сберечь своих важнее, чем быть милосердным ко всем подряд.

Суна молча смотрела на реку Слёз. Всё это было каким-то неправильным. Ложью, мороком, отравой… Какая же кошмарная такая война.

– Все войны кошмарны, Суна. Особенно те, которые развязывают ради любви, – Марсо опустил глаза.

– Ты это знаешь по себе, не так ли?

– Как и ты, наверное. Просто… Нужно время, чтобы понять, что воевать за любовь того, кто и так в сердце, всё равно что… убивать её.

– Или пытаться ловить молнию мешком.

– Либо война, либо любовь. Просто нужно время порой, чтобы это осознать.

– Что ж, остаётся радоваться, что мы бессмертны, – улыбнулась Суна. – Времени у нас так много, что его вовсе нет. Мы вне времени. И это и есть чудо вечной жизни.

Над рекой слёз закружили чайки. И в их криках было что-то от поминального плача и от рождения новой жизни.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 9 Тот, кто летит рядом...

В этом странном полёте вновь миры начали сменять друг друга. Крылатая стая всегда знала, куда ей лететь. Перелетные дивные птицы с душой человека. Так порой их романтично называли поэты. Порой чистыми душами. Иногда ангелами. Случалось, что вещими судьботворными ветрами. В сущности, они были просто крылатыми. И все они порой покидали Атлантиду в поисках других миров. И всегда возвращались обратно. Собирая своих.

Род Флугенхава привычно перестраивал пространство, заговаривал небесные пути, чтобы не потеряться снова. Это порой было весьма утомительно. Работа с материей требует порой сильнейших затрат, после которых сложно думать о судьбах миров и высших ценностях. Чаще всего после полета хочется просто поесть, поспать и пусть мир хоть немного поработает сам. Мир в этот миг получает что-то вроде базового самосознания и работает, как генератор случайных идей. Тасует события, как карты, раскладывает кельтский крест на прошлое, настоящее, грядущее, на то, что в душе, что в сердце, прогноз какой. Флугенхава относились к этой странной роли мира в качестве игривой гадалки с юмором. Когда приходило время, они просто выправляли события и перестраивали пути. А так – наблюдали, как мир верит в свою автономность. Им было интересно.

Так Креинто Флугенхава, предупредив родную стаю, вновь поставил мир на автономный режим и отправился спать. И мир перетасовал дороги. Все дороги вели в таверну. Может и случайно, а может быть Арбитро Сортро соскучился по своим родичам. Род Сортро так же происхождением своим был обязан Атлантиде. Более того, каждый представитель славного рода Сортро создавал вокруг себя фрагмент Атлантиды. Через таверну, что есть во всех мирах, можно было и напрямую попасть на берег Атлантиды. Просто мало кому хотелось такого простого шага. В этом и заключался парадокс бессмертия: чтобы не обратиться со скуки в бессознательную идею и не улететь в Альфа-мир безучастных идей, жители Атлантиды прибегали к обходным путям порой тогда, когда могли тот же путь пройти в один-два шага. Потому что так интереснее. В обходном пути сама дорога таит в себе приключения.

На сей раз таверна дрейфовала на острове, собранном из костей жертв Неверленда. Потому что у Арбитро Сортро чувство было весьма специфично.

«Сам дивный и шутки странные», - так когда-то характеризовали его, и он радостно с этим согласился.

Арбитро Сортро мог принимать любой облик, быть всем и делать вид, что стал ничем, когда нужно было обхитрить противников, был вхож в любые миры и почти не использовал Слово не по назначению. А потому ведал немало его интонаций. Ныне Арбитро Сортро жаждал увидеть, что на крыльях своих принесут странники Атлантиды, какие истории впитают в себя стены таверны и каким будет новый сезон в магическом театре Города Снов. Поэтому он слегка заговорил сам вход в таверну. На время, пока странники будут в ней, они обратятся в… людей… Просто людей с простыми чувствами, простыми желаниями и… той самой дивной честностью с самими собой и друг другом, то есть с тем, чем они и созданы, а вернее были придуманы на заре Атлантиды. Дивные даже в человеческом обличьи остаются дивными, хотя порой и прикидываются такими же, как все, обывателями. Такая забавная мимикрия. И чисто исследовательское любопытство.

– Когда боги играют в людей, люди вспоминают самих себя до того, как мир внешний их сожрал? – Суна Флугенхава слишком давно знала Арбитро, чтобы входить в таверну с парадного входа. Быть человеком ей не особо нравилось. В бога играть было скучно. Она предпочитала остаться собой.

– А это уже дважды диверсия, – заржал совсем по-мальчишески Арбитро Сортро. – Мало того, что ты нагло мысли читаешь, так ещё и порталы перекраиваешь.

– Люблю, умею, практикую, – улыбнулась Суна, материализуя перед собой здоровенную кружку с какао и разноцветными мелкими зефирками.

Арбитро Сортро выразительно посмотрел на простой и вкусный напиток.

– Ну легенду же поддерживать надо, – пожала плечами Суна. – Тем более, что мне интересно, как поведут себя мои спутники, став честными перед самими собой людьми. А такими получится быть только с равными себе и только безусловно любимыми. Тем более, все эти полёты и приключения утомляют. И какао порой куда быстрее восстанавливает силы, чем крутые медитации.

Арбитро Сортро подмигнул ей и принял облик респектабельного владельца таверны, попутно слегка перешаманив с костюмом, из-за чего стал выглядеть, как возвращающийся из мира фэнтези на электричке домой юный буржуа со студенческим билетом и пивом в алюминиевой банке. Сверху кольчуга, снизу джинсы и кроссовки. За стойкой впрочем была видна только верхняя часть туловища. А потому мало кого он мог смутить.

Первым в парадную дверь, едва не снеся её, влетел младший Ваганто. Мастро стал жизнерадостным ребенком, который без всяких комплексов и стеснений рванулся к накрытому столу и с довольным урчанием впился зубами в кусок пирога. Попутно он изучал, где что валяется, смеялся вместе с другими детьми, которых Марсо Плумито всё же выудил из Неверленда, и у него всё снова было хорошо. Он просто радовался вкусной еде, задорной компании, отцу, который уже сидел рядом с Суной Флугенхавой и был доволен и жизнью, и миром, и этой таверной. Ну чего еще надо-то?

– Знаешь, сейчас я бы даже больше захотел превратиться в котика, свернуться калачиком на твоих коленях и спать мирно до самого утра, – признался Аромор Ваганто.

Суна улыбнулась. Тихий вечер в волшебной таверне. Можно уйти на второй этаж и остаться одним. Можно выйти через запасной выход прямо в Атлантиду. Возможно абсолютно всё, а потому и спешить необязательно. Они сидели за угловым столиком, лениво наблюдали, как наевшись и наигравшись обретенные вновь дети Атлантиды засыпали в самых причудливых позах на раскинутых небрежно подушках в игровом секторе и их самих уже клонило в сон. В эту ночь никакие враги не потревожат их бессмертный покой. Иногда стоит побыть просто людьми ради этой уютной совместной лени и какой-то простой честной близости. Тепла рук и дыхания. Голоса. Смотреть в глаза и видеть в них лишь любовь. Такое простое нежное чудо, сотворить которое способны лишь те, кто принимает и любит себя и свои отражения.

Марсо Плумито тоже решил не рисковать метоморфозом и вошел в таверну через тайную дверь. У него появились новые вопросы к Арбитро Сортро, который ему покоя не давал. Особенно когда подкидывал странных приключений тогда, когда Марсо уже вполне успевал воздвигнуть вокруг себя песочный мир с иллюзорными плюшками и верить, что это его выбор, а вовсе не страх перед жизнью. Марсо был из тех, кто долго отрицает свою природу, сводя её к шутке, чтобы потом обрушить все иллюзии и начать жить. Жизнь, привычно вздохнув, возвращает его в Атлантиду обратно, откуда его и принесло на самом деле. О чём он порой делал вид, что забыл и вообще ни при делах. Нелепая игра в кошки-мышки с самим собой. Но недаром же род Плумито называли порой чудиками в перьях.

– Я всё-таки спрошу, – проворчал Марсо Плумито, жуя какой-то странный бутерброд. – Чья это вообще была тень, которую я прихлопнул? И я так понимаю, владельцу её тоже теперь уже до стирания чуток, да?

– А ты умудрился ухлопать высшей магией сам не знаешь что? – искренне изумился Арбитро. – Даже на моей памяти такое было раза два или три. А память у меня длинная…

– Угу, с сотворения Атлантиды отсчет ведущая или даже чуть раньше, – кивнул Марсо.

Арбитро насторожился. Это даже для Плумито было… необычно. Знать об этом могли только летописцы. Флугенхава знали. Сортро тоже. Ваганто догадывались о чём-то и осознавали не сразу. А тут…

– Так как ты умудрился?

Марсо густо покраснел. Арбитро понимающе хмыкнул и решил дальше не расспрашивать. Он знал, в каких ситуациях и из каких сил берется подобная магия… И ради чего всё это.

– Так чья хоть тень-то?

– Аватара Пустоты. Женской ипостаси Повелителя Мух. Феи Динь-динь. Отчасти Лоли. И еще много кого.

– Теперь с ними покончено?

– Ну как покончено. Пока врата не запечатают, пролезать будут. Но эту неприятность мы отредактируем. – Арбитро Сортро внимательно вгляделся в Марсо. Тот ответил ему прямым взглядом. Того, кто уже перестал бояться себя настоящего.

«Может быть час настал? – прозвучала в голове Плумито безмолвная речь. – И пора очнуться и зажить?»

– Ну вот вы сами это спровоцировали, – пробурчал он вслух, сам не зная, радоваться ему или ругаться на древнем наречии.

Арбитро флегматично протирал стаканы.

– Ты уже знаешь, да?

Арбитро карикатурно притворился ничего не понимающим.

– Да знаю я эти правила. Задавай вопрос.

– Ты вошёл сюда Марсо из рода Плумито. Ты утром выйдешь за порог. И последуешь?

– В Атлантиду обратно.

– Кем ты вернешься?

– Марсо Флугенхава. Тем, кто летит рядом.

За окнами таверны мир преобразился вновь.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 10 На линии – ливни, но мы – не погибнем...

- Мне кажется, шагать в эту пропасть без парашюта не стоит.

Аромор Ваганто стоял на звёздном мосту и смотрел, как внизу несёт свои воды из Ниоткуда в Нигде река Слёз. В этих водах бывает страшно, особенно тем, кто забыл, что умеет плавать.

– Мне кажется, мы опять пытаемся разделиться и идти куда-то не туда, – просто сказал Дин. Он уже не изображал чудовище, он просто был.

– Или не за тем, за кем стоит идти, – задумчиво подтвердил Аромор.

– Там в реке на дне нашла своё ничто та самая дурная злобная тень, которая охотилась на нас. И ты теперь смотришь в пропасть эту и жалеешь эту мерзость, – Дин решил не тратить время на дипломатию.

Аромор вздохнул. Это было необычно, нелепо, абсурдно, самоубийственно даже. Хотя сыны Атлантиды бессмертны.

– А что, если всё-таки можно спасти?

Дин усмехнулся. В его глазах промелькнули знакомые искры здорового гнева.

– Ты врёшь себе, Аромор, если думаешь, что действительно способен это спасти. Ты позируешь сам перед собой, когда считаешь, что это можешь исправить. Но всё, что ты можешь, это либо сигануть следом за тенью и утратить себя, стать питательным, сходящим с ума кормом для тени, либо идти в Зачарованный Лес вслед за Флугенхава и жить. Исцелить то, что настолько мертво не получится. Не все стоят того, чтобы их спасали. Не все хотят исцеления. И… ты так и не понял, Аромор? Исцелить того, в чьих глазах ты мразь и бог, кто хочет твою душу и тебя в рабство нельзя. Это хуже врага для тебя. Это сбрендивший вирус. Хочешь чесать своё эго и просрать весь свой свет – прыгай следом. А я пойду за Флугенхава, раскрою крылья и буду лететь с ней рядом. Она не вмешалась тогда, когда Марсо Плумито грохнул эту дрянь, защищая её. Хотя могла. Но не стала. Я ей верю.

– Суны сейчас здесь нет.

– Прямо тут? – Дин изогнул бровь. – И что с того? Ты знаешь, где она есть. Я знаю, где она есть. Я иду к ней. В это всепрощающее небо, в этот мир, в котором есть жизнь, есть любовь, есть дружба и честь. В род Флугенхава. Я выбрал Крылатую Стаю. Я – твоя некогда тёмная сторона – выбираю жизнь. Ей не нужны ядовитые порошки, чтобы летать, творить и любить. Всему роду не нужны. Я выбираю Атлантиду. Ты волен делать, что хочешь.

– Мы же по отдельности долго не протянем, – усомнился Аромор.

– Дин Ваганто без Арамора Ваганто может быть и не протянул бы долго, став безумным животным, спятившим от яда бездушной тени дохлой феи. Дин Флугенхава вполне жив, любит жизнь и знает, зачем он живёт. Я не собираюсь ни воевать, ни удерживать тебя, Аромор. Как только ты сиганешь в эту пропасть, я стану цельным. Твой свет и сила, сердце войдут в меня. В пропасть улетит питательная в своём токсине туша, которая уничтожит и тень, и себя. Я останусь, понимаешь. При любом твоём выборе. Таков её дар. В род Флугенхава вхож лишь тот, кто и за гранью отчаяния выбирает жизнь. Выбирает любовь. Выбирает свет.

– Вот ты пафосен-то, – с досадой произнес Аромор. – Я рисуюсь, конечно, – Дин ухмыльнулся. – Почему бы и да? Суне нравится шоу. Оно вызывает интерес. А вот тухлятина, которую так страждет Повелитель Мух, ей не по вкусу. Каждый сам выбирает, как ему жить и что со своей жизнью делать.

– Меня уже тошнит от твоих формул правильной жизни.

– Это твои формулы, Аромор. Того, кто ещё не отравился дрянными феями и поисками жемчуга в канаве с навозом. Причём заранее зная, что жемчуга в ней нет. Только навоз. Ты боишься стать счастливым, Аромор. Потому что чувствуешь себя виноватым перед теми, кому счастье чужеродно. Но ты не бог, Аромор. Ты не можешь исправить то, что сгнило, да и откровенно, изначально было тухлым. Как яблоко с гнилой сердцевиной.

По воде пошли круги. Тень на дне агонизировала и звала. Орала, что она тут, что её надо срочно вытащить, спасти, что её такой сотворили, что она может иначе. Аромор шагнул к перилам. Дин – к середине моста.

Какая-то тонкая грань между миром бессмертным и Пустотой на миг стала туманом и…

Аромор увидел на берегу двоих крылатых. Суна и этот её чудоковатый названный брат. Марсо. Он посмотрел в небо, и увидел огромную тень крыльев Креинто Флугенхава. Он вновь присмотрелся к реке. Вода ещё бурлила, ярость и агония тени была всё сильнее. Аромору показалось, что он задыхается, захлёбывается вместе с этой тенью, подыхает в этом иле, смешанном с песком, в этой уродливой и притягательной иллюзии прощального кайфа, в этой рвоте, в этой нежизни. Он пошатнулся и едва не рухнул вниз. Следом за скотской тенью дохлой феи, которая так хотела стать Суной Флугенхава, но осталась лишь тем, чем была. Она смешалась с илом, стала им. Скоро течение реки выбросит и это в то самое Нигде. В Пустоту. Вечность, как и верность – они не для всех.

– Мне кажется, шагать в эту пропасть без парашюта не стоило.

Марсо Флугенхава усмехнулся. Суна сидела на перилах и смотрела, как воды реки Слёз несут свои тайны в вечность. Это очень странная река. У неё столько ответвлений. Но впадает она всё-таки в вечность. Только часть её уносит всё дрянное в Ничто, оставляя праху помойку под названием Нигде.

– В эту пропасть и с парашютом сигать не стоит, если не знаешь наверняка, что там на самом дне, – спокойно ответил Марсо. – А уж зная, что там булькает… Это просто глупо. И плакать о тех, кто всё-таки сиганул. Не стоит. Ты сама это знаешь. Они были. В твоем сердце осталась их любовь. Это сила. Ты есть. Вот и всё.

– Ты когда таким мудрым стал? – с улыбкой спросила Суна.

– Да сам не знаю. Сердце заставило что ли. Ну и Креинто со своими чудесами. Я тоже так захотел. Вызывать любовь, быть тем, к кому приходят согреть и согреться. Быть сильным и мудрым. Беречь. Понимать. Ты плачешь?

Суна опустила голову и с грустью смотрела в реку. Там, на дне реки умирало что-то.

– Это не твоя боль, Суна, – Марсо был спокоен. – Ты просто чувствуешь чужие слёзы. Но это мёрзлые слёзы, понимаешь. Это капли ртути на статуе плачущего ангела над заброшенной могилой. Отключись от неё. И вообще, пошли уже отсюда. В Атлантиде уже заждались.

– Знать бы ещё, кто нас там ждёт…

– Свои. Нас там ждут свои. Род. Семья. Родная Стая. Они неспешно шли по звездному мосту к Зачарованному Лесу, где дороги и тропы всегда приведут домой. А дом – это там, где ты счастлив.

– И всё-таки в эту пропасть без парашюта шагать не стоило, – констатировал Аромор Ваганто.

Арбитро Сортро понимающе кивнул.

– Хорошо ещё у самой воды вспомнил, что умею летать. А то ведь и правда бы ушёл камнем на дно мертвечину прошлого кормить.

Аромор сидел в таверне, существующей во всех мирах, в которую вход может порой открыться в самых неожиданных пространствах. Этот постоялый двор для уставших ангелов и сбитых с толку судеб, где они набираются мудрости и сил, оплачивая это прекрасное рассказами о своих дорогах. Эта таверна уже не раз исцеляла бессмертных от пренеприятной простуды под названием одиночество. И дарила силы тогда, когда казалось, что всё кончено. Арбитро Сортро слишком не любил дурных концовок, а могущество его рода, изначальная сила была такова, что отменяла грустный финал. Ведь эти истории рассказывали детям: любимым и любящим, хранимым и хранящим сынам и дочерям Атлантиды перед сном. Они ткали реальность Словом. И правда Атлантиды в том, что ни один безусловно любящий не захочет и материю перекроит, но сделает так, чтобы его любимое дитя уснуло с счастливой улыбкой, а не по пояс в слезах.

– И куда ты теперь? – как бы между прочим спросил Арбитро Сортро.

– В Атлантиду, конечно!

– Аромор даже удивился такому нелепому вопросу.

– Кем ты войдёшь в Алтантиду?

– Аромором Флугенхава. Тем, кто летит рядом.

– Да будет так!

В этот миг всё зло, весь прах, прихватив дохлую тень и мертвых фей всех с собой, что застрял было в водорослях на дне реки Слёз, отцепились наконец и были смыты в предназначенное им Нигде.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Глава 11 Вижу вас, как наяву

Сэр Макс был несколько озадачен, когда в кофейню Франка из тумана влетела причудливая компания крылатых существ. Они приземлись у порога, переговариваясь друг с другом на каком-то забытом наречии, похожим на звучание свирели.

Франк, казалось, нисколько не удивился этим странникам, а Триша сменила облик на вполне человеческий и порадовалась, что испекла сегодня свой лучший пирог из осенних яблок и болотных ягод. Триша так давно жила в сказке, которая её и сотворила, что интересовалась всем и не удивлялась ничему. В конце концов изначально она была кошкой, а кошки часто смышленее людей.

Крылатая компания ввалилась в кофейню и с восторгом огляделась.

– Вижу вас, как наяву, сэр Макс, – вежливо произнесла крылатая. – Вижу и вас, как наяву сэр Франк, а с тобой, Триша, мы и прощаться даже не начинали.

Триша немного смутилась. Эту крылатую она часто видела во снах и на границах Города. Встречала на мосту. Триша любила крылатых, особенно тех, кто создает сказки.

– Вижу тебя, как наяву, Суна Флугенхава, – улыбнулся Франк. – Вижу и вас, как наяву, спутники Флугенхава.

Сэр Макс жизнерадостно заржал. Никогда такого не было, и вот опять. Сказочные существа нашли дорогу в Город, который выдумали вместе с ним. В кофейню, где за кофе и ночлег платят историями. Куда порой так славно залететь на огонёк.

– Вижу вас всех, как наяву, – отсмеявшись, поскольку жизнерадостный смех сэра Макса был заразен настолько, что совершенно невозможно не расхохотаться за компанию, приветствовал Аромор Флугенхава.

– Даже не верится, что мы добрались до сюда по дороге домой.

– А вот с неверием кое-кому бы полегче, – проворчал Марсо Флугенхава. – Вижу вас, как наяву, господа. Вижу тебя и наяву, и во сне, и мурлычащей в самых добрых руках, незабвенная Триша.

Триша смутилась окончательно и подумала, а не принять ли ей обратно кошачий облик, тем более, что Суна Флугенхава уже расположилась в кресле и неспешно потягивает свой любимый кофе с пряностями. Пирог на столе, путники расселись за круглым столом, сейчас настанет время чудесных историй.

– Значит, в Атлантиду летите, – спросил сэр Макс. – Он наслышан был об этом чудесном мире и об их обитателях. И троих уже видел наяву. Драконодворф, пернатое чудо со смешной физиономией шкодливого котенка и вроде бы ангела.

– Мы в вечном полёте в Атлантиду и из неё, Макс, – улыбнулась Суна Флугенхава. – У нас шило в заднице, огонь в глазах и любовь к миру и иным мирам, которые мы сами бодро создаем из капель росы и дождя на осенних листьях под песню ветра, рисуем её огнём заката и карамелью рассвета…

– Прямо, как ты сам, Макс, – заметил Франк.

– Прямо, как я, – согласился Макс.

Триша превратилась в кошку и свернулась клубочком на коленях у Суны. Её она любила, пожалуй больше других. Хотя остальных, конечно, тоже, но… Суна – это Суна.

– Вот сейчас я почти ревную, – признался сэр Макс, косясь на эту ленивую идиллию.

– Сам виноват, нечего было свою кошку игнорировать, – парировала Суна.

– Мры, мрак, – подтвердила Триша и уснула. Она уже слушала, видела и чувствовала новую нежную сказку Суны Флугенхава. У кошек свои преимущества, что уж говорить.

– Хей, а вслух можно! – возмутился Марсо.

Аромор согласно кивнул. Они только вошли в род Флугенхава, и ещё не умели ловить образ целиком. Франк и Макс заговорщически подмигнули друг другу. Они как раз умели, но порой так хочется, чтобы сказку не показали, а рассказали.

– Что-то больше, чем мечта – это та великая сила, которая рождает миры, – начала свой сказ Суна Флугенхава. – Эта чудесная сила состоит из идеи о прекрасном, чувстве любви к тому, что есть и созидательной силе того, что сотворит будущее. Которое, конечно же, твоё настоящее, а мечта – ступенька. Очень нужный шаг. Об этом ведал, но чертовски мало знал о мире один маленький мальчик. Об этом ведала, но мало представляла, как что-то изменить так, чтобы всё было как надо, маленькая девочка. Они просто случились на берегу чудесного острова, где в каждой травинке заключено бессмертие, а небо рассказывает чудесные сказки, где земля плодородна, а в кронах деревьев живут лукавые белки и вещие вороны. Дети играли на берегу, строя что-то новое, пытаясь понять, как устроен этот мир. И вот однажды они слегка заскучали и отправились в путь. Как? Они видели, как летают над водой красавицы-чайки. И отрастили и свои крылья. И устремились в путь с крылатой стаей. И небо вело их в другие миры. Они взрослели. Иногда их дороги расходились, чтобы сплестись вновь. Мальчик вырос и стал мужчиной. Девушка выросла и стала женщиной. Они талантливо притворялись своими там, куда их заносило, но всегда оставались собой. Теми, кем сотворены были изначально. Творцами. Демиургами. Первыми из рода. Иногда они возвращались на родной остров, приводя с собой таких же, как они. Дивные, иногда их называли и так. Те, кто летит рядом. Те, кто творят миры. Разные на самом деле. Но свой родной мир изначально и безусловно исполнен любви и бережности. Этот свет был заложен в них самих. То, что нельзя украсть. Иногда в других мирах они узнавали друг друга сразу. Иногда на это требовалось время. Но как мало значит время для бессмертных! Что-то больше, чем мечта однажды сотворило Атлантиду. И тех, кто в ней родился. Бессмертных. Имен было столько, что сейчас уже трудно определить изначальные. Они так измечивы. А вот истории найти легко. Мы чувствуем их, этих мальчика и девочку, этих мужчину и женщину, этих мудрых старика и старицу во многих сказках, где всегда наступит весна, будет жаркое лето, наполнит своим яблочным и ореховым кайфом осень, где зимой так задорно звенят коньки и так вкусен шоколад. Где возможно всё, и ты выбираешь из этого возможного что-то самое доброе и нежное.

Суна улыбнулась. Под мелодию её магии и голоса ее собеседники погрузились в один из самых добрых снов. Который исцеляет душу. Кроме Франка, который подмигнул ей и удалился лично хлопотать над завтраком. Который точно будет.

 

А усё. У этой истории тут Happy End.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Я почитаю внимательно. а потом уже и отпишусь.  Сразу не могу: МНОГА БУКОВ, 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Тут не только букаф! Тут, так сказать, целая История. Про Перекрёсток, где пересекаются все эти миры. Ну и некоторые узнаваемые рожи. Только под другими, совсем неизвестными тут Именами. Но про эту шутку - уже к автору произведения(тут Чилоэ). Хотел авторство правильно выставить, но тут оказывается CreatorID на весь тред почему-то не меняется. В итоге осталось как есть.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты
В 04.01.2022 в 16:50, Alone_Wolf_NRR сказал:

А усё. У этой истории тут Happy End.

А нет, внезапно нашлось и продолжение. Причём в оч-чень экзотичном месте и от оч-чень экзотичных авторов...

 

 

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Вступить в беседу

Вы можете написать сейчас и зарегистрироваться позже. Если у вас есть аккаунт, авторизуйтесь, чтобы опубликовать от имени своего аккаунта.

Гость
Ответить в этой теме...

×   Вставлено с форматированием.   Вставить как обычный текст

  Разрешено использовать не более 75 эмодзи.

×   Ваша ссылка была автоматически встроена.   Отображать как обычную ссылку

×   Ваш предыдущий контент был восстановлен.   Очистить редактор

×   Вы не можете вставлять изображения напрямую. Загружайте или вставляйте изображения по ссылке.


×
×
  • Создать...